Медея

Медея» Керубини в оригинале соответствует жанру французской комической оперы — не в том смысле, что шутлива, а в том, что поется по-французски как череда музыкальных эпизодов и разговорных диалогов. В результате нескольких переработок она получила тот вид, в котором обрела всемирную популярность в XX веке. В 1953 году сначала на фестивале «Флорентийский музыкальный май», потом на сцене «Ла Скала» Каллас пела редакцию 1909 года, в итальянском переводе Карло Дзангарини с музыкальными речитативами вместо диалогов из немецкой версии 1855 года, фактически открыв полузабытую «Медею» для второй половины XX века, переживавшего оперный бум. Оригинальную версию теперь тоже с удовольствием исследуют мировые театры. Но в Москве «Медею» ставят впервые и знают как материал Каллас, причем главным образом благодаря «Медее» Паоло Пазолини. Именно эту версию выбрали постановщики и не прогадали.